Я и дома-то все теряю. А уж если еду куда-нибудь, то непременно чего-нибудь необходимого не досчитаюсь. Удивительно, но нелюбимые вещи ведут себя вполне пристойно — им в голову не приходит дать деру от хозяйки. Зато любимые — за ними глаз да глаз!

Первый раз я обнаружила это на Камчатке. Среди маловыразительных штанов и ковбоек в рюкзаке прятались две любимые вещицы — махровое полотенце с лиловым ирисом и зеленая шелковая косынка с розой, тоже зеленой. Зачем я потащила их в край вулканических бомб и лавовых полей — совершенно непонятно. Видимо, подсознательно хотелось уравновесить бесплодность голого камня хоть нарисованной, но все-таки флорой. Но если пропажа сушившегося полотенца легко объяснялась — оно было варварски изжевано лошадью, - то косынка — ау! — бесследно растворилась в пространстве.

С тех пор косынок и шарфиков у меня развелось несметное количество — возможно, это психологическая компенсация.

Но какая ирония судьбы — именно он остался висеть на вешалке в софийской гостинице, когда я лихорадочно укладывала вещи, опаздывая на автобус в Варну. В итоге купила в Болгарии сразу два, но ни один из них не был тем самым.


В Бейруте я потеряла ветровку — белую, служившую верой и правдой много лет и, главное, идеально выносящую любые стирки. После целого дня утомительных экскурсий приятно было без цели бродить по вечерним улицам, разглядывать красивую и веселую молодежь, любоваться цветущими деревьями и необычной подсветкой зданий и, совсем уже падая с ног, примоститься за столиком уличного кафе. Видимо, в кофейне моя любимица и задержалась. А может быть, когда я ходила по городу, обвязав ее вокруг талии, она под шумок расцепила рукава и отползла на ближайший газон, надеясь остаться в прекрасном Ливане навеки. Обнаружила я эту пропажу только назавтра, когда мы уже пересекли сирийскую границу.

А серебряная серьга предательски покинула меня в Исфагане. Вот уж совершенно неповторимый город, про который иранцы говорят "Кто видел Исфаган — тот видел половину мира". Шорох апрельского дождя, река Заяндеруд, шумящая под одиннадцатью старинными мостами, благоухание цветов и неповторимые изразцовые мечети — все просто кружило голову. Наверное, я слишком сильно вертела ею по сторонам — долго ли расстегнуться замочку, они же на сережках такие хлипкие. Интересно, где она теперь? На дне реки? В цветущих кустах, по которым я лазила с фотоаппаратом? Завалилась между сиденьями автомобиля? Знаете, бывают такие любимые серьги, которые очень удобны в путешествии — ни за что не цепляются, ко всему подходят, спать не мешают. Надеваешь — и больше о них не думаешь. Эх... На местном базаре было множество ювелирных лавок, но ничего подобного пропаже в них не оказалось. Все висячее, многоярусное и совершенно не походное. Пришлось утешиться кулоном из настоящей исфаганской бирюзы.